По-соседски

Жанна раздраженно пыталась открыть вечно заедавший замок. Больше всего на свете ей не хотелось сейчас кого-то видеть, общаться, отвечать на дурацкие вопросы. Скорее всего, опять к ней рвется соседка.

Матильда Ивановна на вид тянула лет на сто, но по темпераменту она могла дать фору любой молодой девчонке. Маленькая юркая старушка была в курсе всего, что происходило в доме. Причем, она не просто входила в курс дела и отстаивала свою точку зрения. Матильда должна была жить в войне. Она все время с кем-то боролась. Достойные противники находились всегда: Магазин, который находился под ними и не соблюдал ни правила социалистического общежития, ни санитарные нормы. Жэк, который не делал ремонт в подъезде. На худой конец в противники записывались дворники, которые посыпали улицу солью и портили сапоги Матильды «Прощай молодость».

Слышно Матильду было издалека, старушка отличалась громким, немного визгливым голосом. Может оттого что недослышала, а может просто, чтобы обратить на себя внимание. Скорее всего, про «недослышала» — это вряд ли, стены для нее никогда не были преградой. Вездесущая и всеведущая. Если начистоту, их хрущевка, как и все ей подобные, особой звуконепроницаемостью не отличалась.

Жили практически коммуной, все как на ладони. На лестничной клетке три квартиры: Ее, Жаннина, Матильды, и Марины с семьей. Невозможно было скрыть того, что происходит за закрытыми дверями: Во сколько пришел муж Марины Михаил, какую оценку получил их балбес Ванька, (Марина начинала орать на него прямо в дверях), с кем ведет тяжбу в данный момент времени Матильда. А все почему? Потому что мы любим выяснять отношения с порога. Открыли дверь и давай выливать на стоящего в дверях все, что думаем, все, что нам кажется. Не задумываясь, а кто там нас слушает?

Жанне было ни к чему слушать, ей Матильда регулярно звонила в дверь и сама пересказывала своими словами последние события. Новости Маринкиной семьи рассказывались в фоновом режиме, как что-то само собой разумеющееся и не очень интересное. Матильда думала в масштабах государства, поэтому ей постоянно нужны были свидетели и подписи на бесконечных заявлениях. Писала Матильда всем подряд: в домоуправление, во всякие там городские и районные советы, даже в министерства.

Жанна знала, Маринка с Мишей ничего не подписывали. Со словами: -«А нам не мешает!» — они лениво посылали Матильду подальше.

— Что значит, не мешает?! Хорошо, вам нет дела до того что творится в государстве. Но холодильник! Он же гудит. Я спать не могу!- взвизгивала старушенция.

— Так вы беруши купите!

— А чего это я в собственном доме должна в берушах жить? Это с какой это стати уши свои портить?!- Матильда вставала в боевую позу, упершись сухонькими кулачками в бока.

Матильда могла бы еще много чего рассказывать про свое здоровье и недовольство магазинным холодильником, но Миша перед самым ее носом быстро закрывал дверь.

— Безобразие, — с этими словами Матильда трезвонила уже в дверь Жанны.

— Жанн, неужели ты тоже не слышишь, как шумит холодильник? Всю ночь гудит! У-У! Тихо-тихо так! Ну я же не сошла с ума. Мне же все это не кажется…

Жанне неудобно было сознаться, что может и кажется, она со вздохом подписывала заявление, чтобы старушка не расстраивалась.

- Вот, Вот! Я говорила! А Мишка — злодей! И Ванька у него таким же вырастит! И Маринка ихняя квашня-квашней. Достучится, во всем мужу потакает. «Спасибочки» -то он вряд ли скажет. Поплачет еще Маринка, помяни меня!

От зоркого глаза Матильды Ивановны было не скрыться. Стало быть, она знала, что от Жанны ушел Андрей. Жанна не любила выяснений на публику, уж она-то точно следила, чтобы все высказать друг другу после того, как входная дверь плотно закрывалась. Но здесь было не скрыть. При расставании Жанна отрезала:

— Уходишь? Тогда вместе с вещами.

Андрей долго носил коробки и сумки, коих оказалось немало, хлопал дверью, бегал со второго этажа на первый взад вперед. Жанна только удивлялась тому, сколько же у Андрея всякого барахла, и как

быстро муж сумел поделить нажитое за пять лет имущество.

— Ну ты же магнитофон все равно не слушаешь? Тебе эта лампа никогда не нравилась!

Жанна только пожимала плачами. Ей было все равно, лишь бы поскорее закрылась за мужем дверь в последний раз, лишь бы уже остаться одной. Хотя ее никто и не спрашивал, Андрей разговаривал сам с собой. Вопрос задал, и как ответ открутил от стены полочку. Ну, действительно! Магнитофон же должен на чем-то стоять!

Почему ни у кого из них нет дверных глазков? Насколько бы легче было Матильде Ивановне. А то прислушивайся вечно, томи себя догадками. И у Марины не было, и у Жанны. Жанна знала, что Матильда все это время стояла у себя под дверью. Она прямо видела любопытную бабулю в коротком халатике, и стоптанных тапках с прижатым ухом к двери. Тем не менее, дверь интеллигентная Матильда не приоткрыла и сразу после затихших шагов в квартиру Жанны трезвонить не стала. А ведь Жанна тогда ждала звонка Матильды, и была бы даже ей рада. Нет, не позвонила. Вероятнее всего, на цыпочках отошла от своей двери, вернулась в кровать слушать холодильник.

Надо отдать должное тактичности соседки, прошла уже неделя, а напрямую никаких вопросов от Матильды не поступало. На лестнице Жанна несколько раз сталкивалась с бодрой старушенцией, которая, перепрыгивая через две ступеньки, неслась куда-то со своими бумажками.

— Здравствуй, Жанночка.

По вкрадчивому «Жанночка» и бегающим глазкам, Жанна понимала, Матильда в курсе, и ей Жанну жалко. Жанне и самой себя было жалко. От того, как на нее смотрели окружающие, становилось и вообще погано на душе. Господи, и за что ей это все?

Жанна слушала настойчивый звонок в дверь и думала: «Может и вообще не открывать?» Очередные подписи проставлять Жанна точно не хотела, обсуждать историю ухода Андрея с Матильдой тем более. И все-таки Жанна слезла с дивана, нашарила ногами тапки и побрела открывать дверь. На удивление, в дверях стояла Маринка. В шелковом халате в пол, с подведенными глазами и с начесом она смотрелась, по меньшей мере, странно для воскресного вечера.

Матильда была права. Жанна тоже удивлялась на Маринку. Ну почему не сходить в парикмахерскую, почему не похудеть, в конце концов. Сколько ей лет? 28? На два года моложе Жанны, а выглядит как ее старшая сестра. Пальто старомодное, ботиночки на любую погоду на шнурочках, беретка эта зеленая. Дома -вечный байковый халат. Да нет, Жанна не осуждала, она хорошо относилась к этой паре. Просто удивлялась наплевательскому отношению соседки на себя саму, какой-то ее удивительной несовременности. Мишка был интереснее жены, и внешне, и внутренне.

Маринка была нудной. Заладит что-нибудь про Ваньку, про его очередную болезнь, и нудит, и нудит с подробностями, которые важны только ей одной. Мишка мог жену оборвать:

— Хватит тебе, это никому не интересно, пусть лучше Жанна расскажет, как они с Андреем в кино сходили.

Маринка тяжело вздыхала, даже отворачивалась. Жанне становилось неуютно от этой ее беспочвенной ревности, но Маринка быстро брала себя в руки, и разговор продолжался сам собой. Они общались по-соседски, иногда заходили друг к другу в гости. Нечасто. Вместе смотрели какой-нибудь фильм. Закадычными друзьями не были, но общались регулярно. Маринка встречала соседскую пару в вечном байковом халате, перевязанном веревочкой. Почему веревочкой, где она ее взяла? Если потерялся родной поясок, можно же что-то придумать! Ну если ты уж совсем с этим халатом расстаться не в состоянии. Раз уж он так тебе дорог! Мишке халат тоже не нравился, во всяком случае, он как-то пошутил, перефразируя известную песню «Кавалеры приглашают дамов, там, где брошка, там — перед»:

— Где пятно от супа- там перед. Две шаги налево, две шаги направо!

Маринка тут же надула губки.

— Так только надела же! Ну пролила компоту, и что?

— Ни-че-го! -успокоил тогда Мишка жену. — Андрей, а у твоей жены халат есть? Я никогда Жанну в халате не видел!

— Есть!- расхохотался Андрей- Она его перед сном надевает! — И с гордостью посмотрел на всегда стильную и красивую жену.

Последние дни Жанна постоянно прокручивала в голове и эти взгляды мужа, как ей казалось брошенные на нее с любовью, и частые высказывания их друзей о достойной подражания

внешности Жанны. Почему? Почему ушел Андрей? Где она допустила ошибку, на каком этапе стала неинтересной для собственного мужа?

И вот пожалте, перед ней стояла Маринка практически в образе японской Гейши.

- Ой, Жанна! — Маринка начала рыдать прямо в дверях. -Чего мне Матильда-то рассказала. Тебя, оказывается, Андрей бросил! И вещи все вынес!

Жанна схватила Маринку за рукав шелковой красоты и втащила девушку в квартиру.

— Ну ушел. Чего на весь подъезд про это выть? И потом, ты-то чего плачешь? Я же не плачу!

- Ты, Жанна, сильная! — Маринка размазывала тушь по румянам на щеках.

Жанна со вздохом пошла на кухню:

- Чаю?

— Давай, — всхлипнула Маринка. — А у тебя зефир есть?

— Пастила подойдет?

— Наверное, я видела в телевизоре: от зефира не поправляются и от мармелада. Решила вот на диету сесть.

— А совсем от сладкого отказаться не пробовала?

- Нет, совсем без сладкого я не могу, мне сразу грустно делается.

Маринка деловито села на табуретку, заняв собой половину 6-метровой кухни.

— Жанн, что произошло, объясни толком. Вы ж не ругались! Мы вот с Мишкой, как начнем, так на весь дом. Сначала мы покричим, потом Ванька разорется. А у вас все время тихо.

— Просто мы не кричали друг на друга в дверях.

— Поругались что ли?

Жанна разлила чай, отвернулась к окну. На улице, несмотря на воскресный вечер, сновал народ. Их магазин — единственный в районе работал по воскресеньям. Права Матильда, как же раздражает эта дверь. Хлоп туда, хлоп обратно. Раньше Жанне было все равно. А вот оставшись одна, она тоже услышала это бесконечное хлопанье. А может и холодильник гудит?

— Не ругались мы, он другую себе нашел.

Марина тихо охнула:

— Не может быть!

— Как видишь, может, — Жанна сама себе удивилась, что говорит спокойно. Видимо, подействовали коровьи Маринкины слезы. Плакать должен кто-то один. Один плачет, другой успокаивает. Маринка сумела перевернуть ситуацию. Вроде как успокаивать ее должна была Жанна.

— Мне доложили доброжелатели, он не отпирался, собрал вещи и ушел.

Маринка, проглотив большой кусок пастилы, разрыдалась вновь.

— Жанн, ну объясни ты мне, как же так? Вот ты, такая красивая, и стрижка у тебя модная, и маникюр, и по-французски ты говоришь, еще и на пианино играешь.

— Про французский, ты ж не слышала!

— Хорошо могу себе представить. Не в этом дело. Как можно бросить такую женщину?! И что тогда обо мне говорить?! Андрей на тебя смотрел всю дорогу с восхищением. А мой Мишка вечно: — «не слушайте ее, она ноет, она воет, с ней неинтересно…» Жанн, он от меня тоже уйдет.

Ну вот, опять ныть начала, пронеслось у Жанны голове.

— Мишка не уйдет, — резко осадила она Маринку.

Маринка перестала рыдать

— Почему ты знаешь?

— Потому. Потому что он тебя любит. А Андрей прикидывался.

Жанна подлила Маринке чаю и наконец спокойно села рядом.

— Понимаешь, Маринка, — ей вдруг захотелось быть откровенной. Чего она сидит и злится? Маринка же не виновата, что она вот такая! Но она же хороший человек! И она пришла. Реакция друзей Жанны на уход мужа была очень разной, и чаще обижала, чем поддерживала. Объясняя, что да как, Жанне в который раз приходилось переживать неприятную для нее и очень болезненную ситуацию. А еще она чувствовала, люди злорадствуют. Многие. Вон, де, строила из себя невесть что, по-французски она умеет. Не помогло! Все равно муж ушел!

Вот ведь и Маринка вроде бы тоже про французский язык, но как-то у не получилось по-другому. Не зло, а даже с восхищением. К Жанне в первый раз за эту проклятую неделю кто-то пришел за советом. Ей не нужно было отбиваться, отстаивать свое «я», ее саму просят помочь, спрашивают, как быть. И ей ужасно

захотелось помочь Маринке.

— Понимаешь, Маринка, а не во французском языке дело, в человеческих отношениях. Искренние они, неискренние. Тебя Мишка любит такую, какая ты есть. В халате, с пятном и без французского языка. Если начнешь язык французский учить, еще больше полюбит, вот и все. Любовь она или есть, или ее нет. Меня Андрей просто не любил. Играл в любовь, всем рассказывал: «Ах, Жанна, она у меня не такая как все. Практически Богема!» Ну и что? Для семьи это совсем не важно.

— А делать-то мне что?

— Да ничего ты не делай, живи счастливо. Радуйся Мишке, Ваньке.

— А ты как же?

— А я постараюсь радоваться тому, что Андрей ушел от меня, не когда мне сорок исполнилось, а когда всего лишь тридцать стукнуло. Еще есть время для разгона. Он же тоже по-французски не умел. Вот и найду для себя кого-нибудь со знанием иностранного языка. Чтобы не просто друг другом издалека восхищаться, а чтобы на этом языке разговаривать.

Маринка ушла успокоенная, непривычно заплетаясь в полах длинного халата, а Жанна долго не могла уснуть. Вот черт, и что ж так гудит холодильник в магазине? Завтра нужно вместе с Матильдой сходить к заведующему и разобраться, в конце концов, с этим вопросом.

10.12.12